«Первый инструмент я всегда делаю для себя». Мастер — о жалейках, рожках и волынках

— Духовые народные инструменты достаточно древние. Они появились гораздо раньше гармошки и балалайки, вся исконно традиционная музыка изначально исполнялась на них. Это совершено другой культурный пласт. Жалейки, свирели, рожки — все это крестьянские инструменты, на которых относительно несложно научиться играть. Сделать это можно самостоятельно, и можно научить этому ребенка — что часто и делается в детских фольклорных коллективах. Такие инструменты прекрасно вписываются в ансамбль народных инструментов. Впрочем, на них можно играть и сольно. 

Как ни странно, музыкального образования у меня нет. Даже школы. По первому образованию я фельдшер, по второму — звукорежиссер. Конечно, слух у человека, который делает инструменты, должен быть, остальное вопрос самообразования и опыта. Ведь в старину никто школ не заканчивал, а мастера были. Конечно, образование было бы полезно, и иногда я действительно чувствую его отсутствие. Тогда обращаюсь за помощью к своим друзьям-музыкантам. Но в целом достаточно базовых понятий о нотах, тональности и прочих основных вещах. Они у меня есть. 

Когда я был пионером, первым парнем на деревне всегда был тот, кто умел играть на гитаре. Мне безумно хотелось научиться. На 16-летие родители предложили мне на выбор подарок: транзистор или гитару. Я, конечно же, предпочел инструмент. Мы купили его в комиссионке. Мой папа — столяр, человек с руками. Он наладил гитару, я освоил аккорды, начал играть, сочинять песни.

Как-то раз я приехал в Питер и услышал в переходе, как ребята играют ирландский фолк. Это было примерно в 1995-1996 годах, тогда интерес к подобной музыке только зарождался. Она была весьма эффектной и очень меня заинтересовала. Среди прочих инструментов там звучала блок-флейта, которая не была для нас такой уж экзотикой. Я приобрел ее. До сих пор люблю барочную музыку, из которой «растет» этот инструмент. Играть на блок-флейте можно далеко не все. Это каноничный инструмент, и, например, заводная народная музыка на нем звучит не очень убедительно. 

Лет десять назад мне на день рождения подарили сувенирную кену. Это флейта, на которой играют южноамериканские индейцы. Она выглядит довольно необычно и сразу вызывает множество вопросов. Где у нее свисток? Как на ней вообще играть? Конечно, я стал искать ответы в интернете. Это было потрясение. Меня заворожила красота звука этого инструмента. Я им буквально заболел. Заказал свою первую флейту, начал потихоньку осваивать. Это был суперинструмент, но у меня обнаружилась аллергия на дерево, из которого он изготовлен. Я тогда очень расстроился. Опять обратился к всемирной сети. Выяснилось, что кены делают из всего подряд, ну я и решил смастерить инструмент — просто для себя, чтобы на нем играть. Оказалось, это не так просто. Но, как известно, охота пуще неволи. Если идея захватила, начинаешь ночей не спать, думать, экспериментировать. 

Я родился в 70-х. Мы были и пионерами, и юными техниками, постоянно что-то делали руками, так что какие-никакие навыки у меня были. Но когда я начал мастерить музыкальные инструменты, то, например, токарный станок осваивал с нуля. 

Потом подумал, почему бы не сделать инструмент со свистком. Попробовал изготовить свирель. Хороший свисток сделать тоже непросто, но если понял принципы, дальше идет легче. 

Однажды мне на глаза попала каба гайда — болгарская волынка. На ней играют в горном районе страны. Это такая красота! Как она звучит! Я мечтал об этом инструменте года два. Он мне даже снился. Потом мы с семьей поехали отдыхать в Болгарию. Пока жена с дочкой плескались в море, я сидел на телефоне и обзванивал местных мастеров. В итоге привез домой два инструмента — каба гайду и еще одну разновидность болгарской волынки — джура гайду. Они совсем разные, игра на них не похожа ни на что. Я ее до сих пор до конца не освоил. 

В отличие, например, от сакпипы — это шведская волынка. Название переводится как «мешок, трубки». Она необычно выглядит и очень харизматично звучит. И вообще она какая-то очень теплая, домашняя. На просторах интернета я нашел чертежи, решил попробовать сделать прототип. Первая штука, издававшая хоть какие-то звуки, у меня получилась из березового черенка лопаты, на это ушел примерно год. А на изготовление первой относительно приличной волынки понадобилось лет пять. Перепортил десятки заготовок, массу времени провел в мастерской. 

Когда ты чем-то увлекаешься, быстро обрастаешь связями в этом мире, начинаешь общаться с людьми, у которых такие же интересы. Со временем как-то само собой получилось, что мне начали заказывать инструменты. 

Первый я всегда делаю для себя. Обкатываю, выявляю нюансы. Иногда бывает по несколько пробных вариантов, прежде чем получается вещь, на которой можно играть. 

Простые люди всегда изготавливали инструменты из тех материалов, которые «росли» и были легкодоступны — дерево, тростник, рога животных. Сейчас «растут» трубы из ПВХ, алюминия. Из них получаются, например, неплохие свирели. Звучат они немного иначе, но не хуже тростниковых. Пластик легче обрабатывать, чем, скажем, дерево. В инструментах из алюминия ощущается немного металлический звук, но он хорош, например, при исполнении ирландской музыки — у них ведь инструменты тоже делаются из жести. 

Народные инструменты стараюсь изготавливать по правилам, которые были заведены мастерами. Например, традиционным способом делаю дырки: сверлю, а потом прожигаю изнутри металлическим прутом. Значение имеет и их положение, и размер — все это влияет на звук. 

Если мне нужно сделать рожок в незнакомой тональности, сначала я выпиливаю пристрелочную заготовку, прототип. По опыту примерно знаю подходящую длину — они все разные. Изготавливаю пищик. Ориентировочно представляю, какую ноту он должен давать сам по себе. Потом вставляю пищик и начинаю подбирать места для дырок — смотрю, где они строят, где получается нужный звук. Если инструмент в подобной тональности я уже делал, тогда проще, можно ориентироваться на имеющийся прототип. 

Сейчас я пришел к тому, что изготавливать инструменты мне гораздо интереснее, чем выступать на сцене. Меня часто приглашают поучаствовать в различных проектах в качестве музыканта, показать свои изделия, рассказать о них, поиграть. Все это мне тоже близко и очень нравится, но большее удовольствие я получаю от процесса изготовления. Мне всегда казалось, что инструменты делают какие-то гипотетические Мастера, обладающие сакральными сверхзнаниями, благодаря которым происходит чудо. А на деле ты берешь деревяшку, отрезаешь от нее брусок нужного размера, сверлишь, доводишь до ума… И через какое-то время держишь в руках жалейку или свирель. Я не понимаю, в какой момент это происходит: ты перестаешь относиться к этому предмету как к заготовке и понимаешь, что это инструмент. И мне нравится, как он играет, и другим людям тоже. 

Время от времени я ловлю себя на мысли, что вдруг чего-то не знаю, что-то недоделал. Ведь я нигде не учился, до всего доходил собственным опытом. Каждый мой следующий инструмент обычно лучше предыдущего — конечно, только для меня, больше никто этого не замечает. Он сделан по тем же размерам и из тех же материалов, но в нем есть небольшое усовершенствование. Пока безупречного инструмента, с моей точки зрения, я не создал. Наверное, идеального не существует, может быть только подходящий. 

Не бывает двух совершенно одинаковых инструментов. И каждый музыкант подбирает то, что нужно именно ему. Любители фантастики иногда проводят аналогию с волшебными палочками в поттериане. Кто-то любит инструмент пожестче, кто-то помягче, кому-то надо послабее давление на волынку, кому-то посильнее. Любому музыканту известно, что связь исполнителя с инструментом — вещь очень тонкая, практически интимная. 

Поэтому я очень люблю работать на заказ. Когда ты заранее знаешь, для кого делаешь рожок, волынку или жалейку, — это здорово. Не знаю, есть ли такое же чувство у заказчика. Когда инструмент почти сделан, в какой-то момент понимаешь, что жалко его отдавать. Как только это свершилось, значит, изделие готово. 

На звукорежиссера я учился заочно, в институте культуры. Теорию музыки у нас преподавала член Союза композиторов Алла Виноградова. Как-то я пришел на лекцию с кеной — после репетиции. Она увидела футляр, заинтересовалась и через какое-то время предложила сочинить для нее музыку. Мы специально несколько раз собирались, я играл, показывал приемы, которые использую. И Алла сочинила для кены, маленького и большого вистлов три пьесы. Они получились очень классными, удивительно удобными для исполнителя. Их технически несложно сыграть, но звучит очень красиво. Мы много раз исполняли их с замечательным пианистом Павлом Назаровым. Года три назад Алла отправила эти пьесы в Москву на композиторский конкурс и стала лауреатом в номинации для этнических инструментов. Мы ездили на гала-концерт и выступали в малом зале столичной консерватории. 

Мастеров народных духовых инструментов немного. Не существует университетов и колледжей, в которых обучают этой специальности, поэтому большинство моих коллег самоучки. Несколько лет назад они организовали встречу, на которой общались и обсуждали профессиональные вопросы. Я тогда был еще начинающим мастером, и для меня это стало глотком свежего воздуха. Когда ты находишься в изоляции, в информационном вакууме и нет какого-то сообщества, где можно получить ответы на свои вопросы, очень тяжело. С того моменты завязались какие-то контакты, мы поддерживаем отношения, иногда общаемся. Всегда можем обратиться друг к другу за советом. 

Фотографии из личного архива героя публикации